Город держится на любви!

Размышления кунгуряка в мартовский день

Над городом нависла чёрная туча, не то чтобы угроза и напасть какая-то - всего лишь навсего огромная стая ворон. Летают там и там, каркают то и то, все, наверное, уже привыкли к ним, но я почему-то именно сегодня обратил на них чуть большее внимание, чем прежде: вопреки народному предостережению не просто взглянул вверх, а начал считать в небе эти тёмные крылатые точки. Зачем? Не знаю, может быть, потому что шаги считать надоело. На сорок шестой вороне я столкнулся с каким-то мужчиной, извинился. Иду дальше, гуляю по городу, март - на календаре, на дворе – зима, в душе – весна, а в мыслях – жаркий июль.

С мыслями о далёком лете я шагал по Кунгуру сквозь внезапно начавшийся снегопад, под свисающими с крыш кусками льда, мимо рек, затерявшихся в сугробах, и рядом с разваливающимися медленно и последовательно историческими строениями, напоминающими прохожим о красивых временах былого городского величия. Хожу без какой-либо цели, а как иначе-то гулять - куда ноги ведут, туда и голова со всем остальным двигается. Часа полтора бродил по улицам, пока не оказался на мосту, болтающемся, казалось бы, без дела над Сылвой, но на самом деле, изо всех сил пытающимся сблизить два берега, объединить части города и его жителей в нечто целое, крепкое, большое и счастливое.

Стою на середине моста, люди туда сюда ходят, раскачивают его, качаюсь вместе со всеми и я, упираюсь локтями в тросы-перила и смотрю куда-то далеко перед собой, туда, куда течёт невидимая река, туда, где храмы по обе стороны, где облака скрываются за горизонтом, где замёрзшие дома ждут своих хозяев, а озябшие хозяева спешат в свои дома. Смотрю на город - молча, задумчиво, вопросительно. Никого не трогаю, а вот меня кто-то задел по плечу. «Что, милок, задумался, ворон считаешь? Прыгнуть что ли хочешь?» - хриплым, но громким голосом спрашивает меня незнакомец. Старичок лет за семьдесят в синей потрёпанной фуфайке, на голове тёмная шапка-ушанка, переходящая в белую-белую бороду на улыбающемся морщинистом лице, на ногах длинные с заплатами валенки с калошами и охотничьи маскировочные штаны. Он похлопал меня по плечу, я даже как-то дёрнулся от неожиданности, но потом успокоился, посмотрел оценивающе на него и тоже улыбнулся. «Так вот, дедуль, стою, смотрю на всё это вокруг и думаю!» - отвечаю дедушке. Он встаёт рядом со мной, как и я держится за тросы, устремляет взгляд вдаль и говорит мне: «О чём думаешь, давай вместе подумаем и посмотрим?». Начали думать, разговаривать и смотреть.

Вроде меняется город, появляется что-то новое, однако всё вокруг по-прежнему остаётся прежним. Строятся здания, другие ремонтируются, третьи разрушаются в ожидании своей очереди, асфальт ровный стелется, дворы облагораживаются, скверы и парки тоже прихорашиваются, выборы проводятся, деньги выделяются, одним словом, хотя нет, двумя – изменения есть. Вот только ощутимого результата, по-видимому, нет. А каким должен быть результат? Вероятно, таким, при котором местные жители были бы довольны всем, ну или хотя бы большею частью того, что в городе происходит. Довольных жизнью Кунгура и жизнью в Кунгуре достаточно, но чуть больше чем достаточно и тех, кто мягко говоря, не очень-то и рад нынешнему положению дел, кто, опять-таки выражаясь культурно, считают город болотом, дырой, большой деревней, в которой они застряли, завязли, и из которой мечтают поскорее выбраться. Видишь ли, всем-то не угодишь, сложно одним решением, одним действием, одной ротондой и висячим зеркалом взять и осчастливить десятки тысяч человек. Так же сложно, практически невозможно, этим тысячам и тысячам людей выбрать достойных десять-двадцать человек, которые были бы по нраву абсолютно всем, и которые своими решениями, действиями и зеркалами-лупами удовлетворяли бы потребности всего города…

Кто-то скажет: «Ну вы же взрослые люди, что вы на кого-то сверху постоянно пеняете, начните, в конце да концов, с себя, сами попробуйте сделать хоть что-то хорошее и полезное для себя и для города!». А им на это ответят: «А что, мы мало что ли для города делаем, мало что ли мы ему платим, мало соглашаемся, мало голосуем, мало работаем, что ж это получается, мы ещё больше ему должны отдавать, больше кивать, больше склоняться в три погибели на работе, больше жертвовать своим здоровьем ради здоровья города...»? А какой-нибудь побывавший здесь турист вот так отзовётся о посещении этих мест: «Кунгур? Нуууу, это пещера, крошащиеся здания, несколько храмов и сотни магазинов, ничего особенного…»

А ведь город-то особенный, по крайней мере, его история. Слушая местных гидов-энтузиастов, их наполненные восторгом и ностальгией рассказы о далёком и не таком уж давнем прошлом Кунгура, поворачивая в разные стороны голову в такт указывающим движениям их рук, ловишь себя на мысли: «Куда это всё делось-то? Что это вообще стало с городом? Каким это образом мы умудрились роскошное место с богатой, великой историей превратить в далёкое от величия и роскоши местечко? Что же будет дальше»?

- …А что дальше, дальше будем жить, ничего другого-то не остаётся. Одни ворчат, другие радуются, третьи вообще не первые и не вторые. Я здесь всю жизнь провёл, родился в Кунгуре, в Кунгуре и уйду, именно «в» Кунгуре, а не «из» него, из города я никогда не уезжал, потому что мне здесь нравится. Я люблю этот город, все мои восемьдесят три года, вся моя жизнь – это жизнь здесь, со всеми воспоминаниями, со всеми радостями и переживаниями, со всеми печалями, со всеми друзьями и врагами, одноклассниками, соседями, детьми, родителями, со всем, здесь – вся моя жизнь без остатка. Хотя остаток ещё будет, я с десяток лет пожить ещё хочу в этом городе, - всё с той же улыбкой на светящемся то ли от радости, то ли от яркого солнца лице произнёс старик трогательную речь.

Минут пять после неё мы молчали, потом я спросил его: «А вот многие наоборот уезжают из города, хотя спустя годы снова возвращаются и живут! Что удерживает людей здесь, на чём сейчас держится город?». «На любви, милок, да на надежде с воспоминаниями, больше ни на чём!» - снимая ушанку и вздыхая сказал дед.

Вдруг, сначала издалека, а потом всё ближе и ближе послышались звуки: кар-кар-кар разносилось отовсюду, стая ворон кружилась над храмом и особняком рядом с ним. «Смотри, - говорит старичок, - вороны над городом кружат, вроде как к бедам и несчастьям, а ведь это одна из самых умных птиц, не зря их когда-то называли птицами мудрости и удачи, и были они тогда ослепительно белого цвета, а теперь они чёрные, очернили их, опорочили, летают сейчас над нами, горланят, что-то хотят городу накаркать, но мы не понимаем, хорошее что-то или плохое?!». Стая ворон пролетела мимо нас, я даже руками от испуга закрылся и прищурился, вроде всё, улетели, открываю глаза, смотрю по сторонам, а дедушки нет. Ни справа, ни слева. Мост совсем пустой, только я стою на его середине и растерянно мотаю головой. Взглянул на часы, это что ж, я целый час здесь стоял в одиночестве и сам с собой что ли говорил?..

Вечереет, домой иду. В голове переплетаются мысли о городе, о его жителях, о будущем, об истории, обо всём, о чём я думал то ли один, то ли с незнакомым старичком на мосту. А ведь старик (или я сам!) дело говорил, вот бы кто-нибудь ещё его послушал. В голове никак не исчезнет фраза: «Город держится на любви». А насколько крепким является этот фундамент? Достаточно ли прочна эта конструкция, чтобы на ней стоял Кунгур? И не просто стоял, а пытался расти и развиваться. Город опирается на его жителей, а на кого же тогда должны опираться сами люди. Если Кунгур держится на любви, на нашей с вами любви, то мы вправе хотя бы надеяться на то, что это чувство будет взаимным.

Улица Карла Маркса, справа аптека, слева небольшой лес и озеро, откуда-то оттуда вылетают вороны, каркают и кружат над улицей, привлекают моё внимание. Смотрю вверх на них и думаю: «Нееее, они точно ни к беде, они тут ни при чём. Если сами не начудим, ничего плохого и не случится. Нужно просто сделать правильный выбор, кто нужен городу - птицы мудрости или же птицы несчастий?!». На этой мысли я с кем-то столкнулся. «Что, милок, задумался? Ворон считаешь?» - произнёс хриплый, но громкий голос…

Ринат САЛИМОВ,

март 2021 г.

Фото автора